... Издали, в лесном коридоре, оно показалось веселое и нарядное, сияющее необыкновенно чистой и ровной желтизной. Я подошел поближе: это было заброшенное поле, давно не паханное и не сеянное, и теперь густо заросшее какими-то невысокими растениями-кустиками. От них вдруг дохнуло приятным горьковато-цветочным ароматом. «Да это сурепка, — вспомнил я когда-то читанный ботанический атлас, — что-то вроде сорняка...».
Свежий ветер пробежал над живым ковром, все поле заиграло и запереливалось золотистыми волнами, которые докатывались до затененной солнцем стены леса, образуя удивительный контраст темно-зеленого и ярко-желтого. «Будто драгоценная чаша в малахитовой оправе» — мелькнуло сравнение.
Высоко в знойном июньском небе парил коршун. Жара предвещала грозу. Над западной частью горизонта уже темнела громадная туча, набухая дождем. И только в зените неровные, быстро смещающиеся края облаков ослепительно сверкали расплавленным серебром, источая нестерпимый свет. Ветер усиливался, все соцветия сурепки быстро раскачивались, будто исполняя какой-то экзотический танец.
Звенело, страстно и не переставая, множество невидимых глазу жаворонков. Будто перед грозой пели и цветы, и лес, и это далекое от человеческих селений поле. Но вот теплые серые комочки упали откуда-то с неба и зависли над кустиками золотистой сурепки. Некоторые жаворонки вились над самым полем, перепархивая от цветка к цветку и наполняя окраину неумолчным пилением. Другие, часто трепеща крылышками, поднимались вертикально и зависали метрах в четырех-пяти над землей и также громко славили жизнь.
Предгрозовые облака громоздились по всему небу, кое-где иссиня-розоватые, будто раскаленные изнутри, и я увидел, что над лесом осталось лишь небольшое голубоватое окно, из которого прямым широким водопадом прорывались к земле лучи, заливая теплым мягким светом все летнее благоухающее цветение. А в напряженном, наполненном электричеством воздухе беззвучно бушевала метель из летящего вокруг осинового пуха. Но вот где-то оглушительно ударил гром, и первые крупные капли дождя шумно хлестанули по золоту цветов сурепки. В тот миг, когда пришел ливень, вдруг показалось, что вся живая природа свободно и облегченно вздохнула, что все деревья, растения, птицы и звери обрадовались сверкающему, всполошному, сотканному из толстых водяных струй, дождю.
До нитки промокший, один среди затуманенного и вдруг притихшего, словно бы придавленного стихией поля, я также молча наслаждался упоительным счастьем человека, которому один, от силы два раза в году дано увидеть и ощутить прекрасное смятение в природе. | …Издалеч – през тунела от горски дървета – то изглеждаше весело и пременено, сияещо с необичайно чист и равномерен златистожълт цвят. Приближих се: оказа се изоставено поле, отдавна неразоравано и незасявано, и вече гъсто обрасло с някакви ниски храстовидни растения. От тях изведнъж лъхна приятен, леко горчив аромат на цветя. Та това е обикновена злина*, спомних си аз прочетеното някога в атласа по ботаника. Нещо като плевел… Свеж вятър пробяга над живия килим. Цялото поле закипя и запрелива от златисти вълни, които достигаха до сенчестата стена на гората, образувайки невероятен контраст от тъмнозелено и светложълто. В съзнанието ми изникна сравнението „като скъпоценен бокал с обков от малахит”. Високо в знойното юнско небе кръжеше каня**. Жегата вещаеше буря. Над западната част на хоризонта вече чернееше огромен облак, набъбващ от дъжд. Единствено в зенита неравните, бързо разместващи се краища на облаците светеха ослепително като разтопено сребро, от което струеше изгаряща светлина. Вятърът се усилваше. Всички цветове на обикновената злина се разлюляваха лудешката, сякаш изпълнявайки някакъв екзотичен танц. Страстно и непрестанно звънтяха гласовете на множество невидими за очите чучулиги. Сякаш преди бурята пееха и цветята, и гората, и това отдалечено от човешки селища поле. Но ето, някъде от небето се спуснаха чучулиги – досущ като топли сиви топченца – и увиснаха над храстчетата на обикновената злина. Някои от тях кръжаха над самото поле, прехвръквайки от цвят на цвят и изпълвайки горската окрайнина с нестихваща гълчава. Други, пърхайки бързо с крилца, се издигаха вертикално и оставаха да висят на около четири–пет метра над земята и също толкова силно възхваляваха живота. По цялото небе се диплеха буреносни облаци, тук-там синьо-розови, сякаш нажежени отвътре. Видях, че над гората е останала само една небесносиня пролука, от която като водопад бликаха към земята лъчи, които обливаха всички лятноцъфтящи благоуханни растения с топла, мека светлина. А в напрегнатия, изпълнен с електричество въздух мълчаливо бушуваше вихрушка от летящите наоколо пухчета на трепетликите. Някъде наблизо обаче удари оглушителен гръм и първите големи дъждовни капки шумно изплющяха по златните цветове на обикновената злина. В мига, в който ливна пороят, се видя как цялата жива природа въздъхна непринудено и облекчено, как всички дървета, растения, птици и животни се зарадваха на блестящия, бушуващ и изтъкан от дебели водни струи дъжд. Мокър до кости, сам насред замъгленото и изведнъж притихнало поле, притиснато сякаш от стихията, аз също се наслаждавах мълчаливо на опияняващото щастие, при което веднъж, най-много два пъти в годината на човек му се отдава да види и почувства това прекрасно смущение в природата. _________________ * Обикновена злина (рус. сурепка обыкновенная) (лат. Barbarea vulgaris R. Br.) – вж. Китанов, Борис, Разпознаване и събиране на билки, София: Земиздат, 1987. Обикновената злина, наричана още „зимниче” и „збина”, е двугодишно или многогодишно тревисто растение от семейство Кръстоцветни с голо стъбло. Цъфти в жълто. Прилича на дивия синап, дивата репичка и др. – Б. пр. ** Каня (лат. Milvus) – род дневни грабливи птици от разред Ястребоподобни (Accipiterformes), семейство Ястребови (Accipitridae). – Б.пр. |